Мы пообщались с Шотой Олеговичем и представляем вашему вниманию интервью, в котором расскажем об образе настоящего адвоката, его принципах, идеалах и особенностях профессии.

Шота Олегович Горгадзе – кандидат юридических наук, адвокат, член Консультационного совета Главного следственного управления Следственного комитета РФ по Московской области, член президиума Ассоциации юристов России, член Совета по правам человека при Президенте РФ.

– Шота Олегович, здравствуйте! Сегодня вы являетесь одним из самых востребованных адвокатов в России, к вашему мнению прислушиваются в высших судебных инстанциях, в том числе в СПЧ, а также на федеральных каналах. Давайте вернёмся к истокам начала вашей карьеры: скажите, как вы пришли в профессию и какие факторы предопределили её выбор?
– Я грезил адвокатурой с детства. И эта фраза использована мной не для красного словца. Мне очень нравилась романтика фильмов про адвокатов, которые я смотрел в подростковом возрасте. Я часто представлял себя в роли адвоката, несмотря на то, что первое моё образование – музыкальное. Специализация согласно первому диплому – преподаватель музыки. Позже, когда мои родители рекомендовали мне поступать в Ленинградскую консерваторию и на встрече с профессором мы обсуждали количество часов в день, которое я должен проводить за роялем, я понял, что не готов тратить столько своего времени на музыку.
В шкале ценностей профессий для моих родителей второе место занимала юриспруденция. Поэтому уже в зрелом возрасте всплыла моя мечта стать адвокатом. Моё желание совпало с тем, что мы обсуждали на семейном совете, и было принято решение о поступлении на факультет юриспруденции. После окончания университета я работал в юридической компании и вёл частную практику. В Москве мне довелось познакомиться с рядом успешных адвокатов, которые порекомендовали мне попробовать сдать экзамен для получения статуса адвоката. Экзамен я успешно сдал, и вот уже двадцать два года я работаю адвокатом с большим удовольствием, потому что очень люблю свою профессию.
Так называемая «узнаваемость» ко мне пришла после одной громкой истории, произошедшей в городе Омске. Тренер по одному из видов спорта очень жестоко обошёлся с ребёнком. И, узнав об этой истории, я обратился к Владимиру Соловьёву, которого также возмутил данный инцидент. Он сделал эфир на радиостанции «Вести ФМ», и происшествие приобрело широкую огласку по всей стране. Я поехал в Омск, представлял интересы пострадавшей стороны, и мы выиграли суд. С тех пор у меня завязалась дружба с Владимиром Соловьёвым, а также появилась определённая узнаваемость.

– Профессия адвоката не так романтична, как кажется стороннему наблюдателю. Ведь не всегда приходится защищать невиновных. Скажите, какими принципами вы руководствуетесь, осуществляя свою деятельность?
– У меня есть своё внутреннее понимание того, в какой ситуации я готов работать, а в какой – не готов браться за дело. Если я берусь за дело, то вкладываюсь в него всей душой и эмоциями, а не только разумом и знаниями. И это очень важно для того, чтобы гореть своей профессией. Однако я никогда не стану защищать педофила, если знаю, что он виноват. Также не стану защищать торговца наркотиками, если я знаю, что он на самом деле занимался продажей запрещённых веществ. По всем остальным делам я не вижу никакой морально-этической проблемы в моей работе. Каждый человек, который совершил преступление, имеет право на то, чтобы его защищали. Государственный обвинитель ставит своей задачей осудить обвиняемого. И если в противовес не будет другого голоса, который перед судом покажет другую сторону медали, а она есть в любом деле, то человек, отбывая срок за незначительное преступление, может выйти закоренелым преступником. И это будет ещё большим злом, чем если он получит минимальное наказание или условный срок. Я считаю, что с морально-этической стороны профессия адвоката больше на стороне добра, чем на стороне зла.

– Справедливо ли говорить о том, что существуют стандарты адвокатской деятельности? В одном из интервью вы сказали, что эмоции не мешают адвокату, если не преобладают над разумом, а сама роль адвоката на процессе заключается в том, чтобы донести понимание мотива, подтолкнувшего человека к тому или иному поступку. Все ли адвокаты руководствуются такими же правилами? И как правильно выбирать защитника, от стратегии которого во многом зависит исход судебного процесса, а порой – и судьба нуждающегося в защите?
– Я считаю, что если бы адвокат не вкладывал бы частичку эмоций, то его легко бы заменил искусственный интеллект. Однако адвокат способен убедить суд присяжных или профессионального судью в том, что обвиняемому нужно дать второй шанс. И возможно это благодаря профессиональной риторике, которой нет у искусственного интеллекта.
Проще всего судить механизированно: человек совершил преступление и обязан отбывать наказание по всей строгости закона. Однако его мотивы, убеждения или даже искренние намерения, повлёкшие за собой преступления, не учитываются.
Адвокат – это не энциклопедия норм законодательства, адвокат – это человек, который умеет убеждать, а без эмоций проявить дар убеждения невозможно. Когда у человека есть некая харизма в период его выступления, то его слова запоминаются. Чего нельзя сказать об ораторах, которые читают свою речь с листа.

– Экономическая турбулентность, безусловно, повлияла на предпринимателей. И всё же сегодня мы оцениваем и результаты, которые принесли новые открывшиеся возможности для МСП. Однако есть проблемы, с которыми предприниматели сталкивались и продолжают сталкиваться. Расскажите, с какими именно запросами к вам чаще всего обращаются предприниматели? Как вы помогаете их решить? И можно ли разработать стратегию, которая позволит избегать этих проблем в будущем?
– Из уст руководства нашей страны я слышал фразу о том, что необходимо прекратить «кошмарить» бизнес, особенно сейчас, когда предпринимателям необходимо помогать. Но практика говорит о том, что на местах, к сожалению, часто не слышат посылы, которые исходят из федерального центра. Я много работаю в регионах страны, где часто сталкиваюсь с ситуацией, когда действия региональных чиновников приводят к банкротству достаточно успешные предприятия. Делается это умышленно или непреднамеренно, ввиду неверного толкования норм закона? Для меня это остаётся загадкой.
Защищая представителей бизнеса, я очень хочу верить в то, что вместе с прокуратурой, следственным комитетом, правоохранительными органами мы будем создавать здоровую атмосферу, где есть понимание того, что бизнесу сейчас и так тяжело. Задача адвокатуры заключается в противостоянии неправомерным действиям. Бывает, что «атаки» на бизнес осуществляются и в интересах третьих лиц. Всегда необходимо понимать, кто является конечным бенефициаром (выгодоприобретателем). Если мы видим определённые заявления одного акционера, который пытается захватить бизнес других акционеров, или одна компания идёт против другой, в том числе привлекая сотрудников правоохранительных органов, то, на мой взгляд, это является поводом для прокурорской проверки. Если исключить возможность сговора, то бизнес почувствует себя защищённым.

– Опыт адвоката определяет его квалификацию. На счету вашей профессиональной практики множество разносторонних дел: нарушение прав предпринимателей, несовершеннолетних, людей с ограниченными возможностями здоровья – разных людей, независимо от их статуса, чьи законные права и интересы были нарушены. Кто может обратиться к вам за помощью?
– Я – сторонник максимальной открытости. И если я могу помочь решить на примере одного конкретного случая глобальную проблему, то, конечно же, такие дела для меня всегда в приоритете. Защищая определённое предприятие, можно выйти с инициативой для изменения работы той или иной нормы закона. На примере одного кейса мы можем добиться того, что другие предприниматели не столкнутся с такими ситуациями, а получат защиту от государства.
Пару лет назад ко мне обратилась семья одной девочки, которая была больна ретинобластомой. Это онкологическое заболевание, при котором удаляется глаз. До 18-летия идёт активный рост глазного яблока, протез необходимо менять каждый год. На стадии ремиссии, когда онкология отступала, ей отказывали в инвалидности, считая, что менять глазной протез за счёт государства нет никакой необходимости, семьи должны решать данный вопрос исключительно за свой счёт. Я взял кейс этой девочки и, чтобы решить эту проблему раз и навсегда, поднял эту проблему в диалоге с Владимиром Владимировичем Путиным на заседании Совета по правам человека при Президенте РФ. Эта история нашла у него очень живой интерес и вызвала возмущение. Результатом такого шага стало изменение законодательства, благодаря которому все дети, больные ретинобластомой, без ежегодного подтверждения получают инвалидность до совершеннолетия. Это позволяет им ежегодно менять глазной протез за счёт государства.
Я считаю, что адвокат, у которого есть возможность громко заявлять о тех или иных историях, должен делать это так, чтобы не только помогать своему доверителю, но и чтобы эта проблема была решена в принципе. Если мыслить такими категориями, то можно приносить пользу и профессиональному сообществу, и очень большому кругу лиц. В чём и заключается предназначение адвоката, ведь адвокат – это призвание.

– Шота Олегович, поделитесь с нами своими профессиональными планами: какие вызовы и проблемы людей наиболее ощутимы для вас сегодня, какие шаги для решения их проблем вы собираетесь предпринять?
– Я активно использую возможности, которые даёт мне нахождение в СПЧ. Это возможности улучшать российское законодательство, выходить с различными инициативами к Президенту РФ. Адвокаты на практике сталкиваются с тем, что пишут законодатели, поэтому необходимо иметь обратную связь. Для этих же целей я участвую в круглых столах, которые организовывают в Совете Федерации и Государственной Думе РФ.
Я очень люблю свою профессию и не собираюсь уходить из адвокатуры. Я планирую развиваться дальше и защищать интересы тех, кто ко мне обращается.

Беседовала Виктория Лукьянова